Беспорядки — а вернее сказать, погром — на Манежной площади 11 декабря в очередной раз, и теперь даже чересчур наглядно, подтвердил ряд положений, касающихся состояния российского общества и российской власти. В России есть явный социальный запрос на радикальный национализм — это раз. Данный запрос в высокой степени обязан своим возникновением и существованием молодежи — это два. Государство, похоже, слабо представляет, что со всем этим делать — три.

Незамысловатые эти утверждения в общественном сознании, на бытовом уровне возникли, мягко говоря, не сегодня и не вчера. Советский убежденный интернационализм — пусть и бытовавший во многом на уровне официозных деклараций — еще имеет значение для «тех, кому за», но те, кто в субботу бросал на Манежной площади файеры и выкрикивал непечатные угрозы в адрес Кавказа, его уже не застали. Так же, как и дагестанские, чеченские, ингушские парни. Они — ровесники постсоветской России. И обязанностью этой России является их учить и воспитывать. Вопрос в том — что это за воспитание и образование? Будут ли, например, школьные и университетские учебники подвергаться фактической цензуре, как это произошло с учебником истории Вдовина и Барсенкова (об этом «деле историков» подробно сообщало ИА REGNUM ). Будут ли школьники натаскиваться на ответы для ЕГЭ , или их кругозор будет выходить за рамки клеточек тестов… Далеко не последней причиной, если не вообще первопричиной роста дикой, стихийной ксенофобии среди граждан страны любого происхождения становится наплевательское отношение самого государства к образованию, воспитанию, повышению культурного уровня — причем не параллельного «вертикали власти», а сообразного общим законам гуманизма. Это актуально для детей, подростков, молодежи вне зависимости от этнокультурной идентичности или места проживания. Одним «военно-патриотическим воспитанием» здесь не отделаешься.

В конце концов, ведь и провластные инициативы хорошо учат молодых людей отличать «наших» от «ненаших». Попытка прокремлевских молодежных движений «перехватить» традицию «Русского марша» 4 ноября не добавила респектабельности данному мероприятию, но (намеренно ли, либо по недомыслию) подала определенный сигнал: это нормально, это можно. Не особенно вникая в лозунги и речевки, молодой обыватель наблюдает все эти «Русские марши» (ведь изначальные организаторы, представители националистических организаций, от своей инициативы тоже не отказались, хоть и были вытеснены на окраину города) — и запутывается окончательно. Кстати, совершенно неясно, почему молодежное «антифашистское движение» механически скопировало успевший стать одиозным бренд, не удосужившись хотя бы переименовать «Русский марш» в «Российский», что было бы как-то логичнее. Если государство не строит политическую нацию, где граждане равны вне зависимости от региональной и этнокультурной принадлежности — то что оно строит взамен?

Кто стал зачинщиком в драк
13e0
е, в которой погиб Егор Свиридов — дагестанские или русские молодые люди, неясно: в то время как задержанный Аслан Черкесов оправдывается, говоря, что он защищал свою жизнь, товарищи Свиридова с той же степенью уверенности заявляют, что они стали жертвами нападения со стороны превосхоядщих их по численности агрессоров.

Как бы то ни было, единственное, в чем можно и должно солидаризироваться с зачинщиками беспорядков на Манежной — в требованиях полного и объективного расследования. Этого убийства и других. Как убийства Павла Казакова возле метро «Волжская», так и рабочего из Киргизии на Судостроительной улице. И десятка уголовных дел, что возбудили против тех, кто избивал на Манежной площади случайно подвернувшихся людей «нерусского» вида.